НАВОДЧИК ПУЛЕМЕТНОГО РАСЧЕТА ТОНЯ БУЛАНОВА
В Покров Антонина Григорьевна перебралась уже после войны. А родилась она в большой семье, жившей в деревне Ваулово Кольчугинского района. Была Тоня предпоследним, девятым по счету, ребенком в семье. Когда она родилась, старшие дети уже пошли работать. Мама Мария Андреевна крестьянствовала, по дому управлялась, а отец Григорий Никитович работал на фабрике в Орехово-Зуево. Там ему от производства дали комнату, туда и уезжали старшие дети работать и жить. Позже в этой комнате обосновалась старшая сестра Полина, к ней и наведывалась деревенская родня, когда приезжала в город за покупками. Полина всех привечала, оставляла на ночь, а то ведь в один день туда и обратно домой не вдруг доберешься. Из всей семьи особо выделялась сестра Екатерина. Она закончила институт и работала стоматологом в г. Ступино за Москвой. Там замуж вышла, родила девочку. Когда дочка подросла, привезла свою Галю в деревню погостить, а сама уехала в Ступино. Вскоре война началась. Мария Андреевна забеспокоилась и попросила Тоню увезти ребенка матери. Тоня вместе с маленькой племянницей благополучно добралась до Ступино, передала ребенка родителям, хотела уж домой возвращаться, но Екатерина уговорила младшую сестру остаться, за Галей посмотреть да и пожить у них. Но война разгоралась. Завод, где работал муж Екатерины, начал подготовку к эвакуации в Куйбышев. Рисковать семьей он не стал и отправил Катю с дочкой и Тоню к своим родителям в Горьковскую область. Деревня находилась в Вознесенском районе и называлась Благодатовка. У деда и бабушки было свое хозяйство – корова, свинья, так что прокормиться было чем. Тоня поступила на работу в местный колхоз. Здесь сеяли рожь, овес, сажали картошку, овощи. Словом, пахали и косили. Местные жители до работы были очень жадные. Видно, народ привык крестьянствовать, к тому же, как поговаривали, было здесь много высланных семей из числа раскулаченных. Молодежь в этих семьях народилась уже здесь, в Благодатовке. Вскоре к местным жителям прибавились эвакуированные из Москвы и в деревне стало многолюдно. По вечерам в клубе играла гармошка, под нее и плясали. Тоня все дивилась на местные наряды. Девушки носили широкие домотканные юбки, расшитые разноцветными полосками. А голову покрывали так: вначале беленький тонкий платочек, а сверху цветной. На покос и жнитво ходили в лаптях, которые Тоня так и не научилась надевать. Вроде и нехитрое дело - онучами ногу обмотать, а не получалось у нее никак. Бабушка, бывало, обует ее и скажет: «Ходи так две недели, мне некогда». Куда денешься, так и ходила, хоть и жарко было. Тоня очень скучала по дому, все просила в письмах к матери прислать ей денег на обратную дорогу. Но ответа так и не дождалась. Мать-то была неграмотная, надо было кого-то грамотного искать. В мае 43-го года Тоне Булановой и многих другим молодым девушкам, в том числе эвакуированным, прислали повестки: явиться в военкомат. Из районного центра ее направили в г. Горький, в расположение зенитно-пулеметного полка 1180. Он нес охрану Горьковского автозавода. Это было крупное предприятие, цеха располагались в больших трехэтажных корпусах. Площадь автозавод занимал немалую, и замаскировать такое предприятие было невозможно. Немало страшных дней пережила Тоня Буланова и другие необстрелянные девушки, когда вражеские самолеты с вечера и до утра бомбили заводские корпуса. В первое время им трудно было разобраться в типах вооружений, в воинских званиях. Собственно говоря, они почти ничего и не видели, кроме своего расчета и тех, кто был рядом. Рядом с Тоней в расчете была девушка Аня из Куйбышева и командир – лейтенант, они даже не знали его имени. Зенитная пулеметная установка – это автономное оружие, которое состоит из 2-х или 4-х пулеметов. Они смонтированы на специальном станке для стрельбы по воздушным целям. Есть еще зенитная пушка – это более крупное артиллерийское оружие для стрельбы по самолетам. В целом зенитная артиллерия входит в состав частей и подразделений войск противовоздушной обороны. Интенсивная бомбежка завода продолжалась несколько месяцев. Летали в основном ночью, и девушки по звуку научились определять типы самолетов. На охране завода немало его защитников погибло. Но время шло, и бомбежки, наконец, прекратились. В августе 44-го года зенитно-пулеметный полк 1180 начал передислокацию в Латвию. Ехали воинским эшелоном, в Бологом около двух недель стояли в ожидании. В Прибалтике шли бои по освобождению территории. Прибалтийская операция продолжалась с 14 сентября по 22 октября 1944 года. Советские войска 1-го, 2-го, 3-го Прибалтийских и Ленинградского фронтов под командованием генералов армии И.Баграмяна, А.Еременко, И.Масленникова и маршала Советского Союза Л.Говорова при поддержке Балтийского флота под командованием адмирала В.Трибуц прорвали оборону немецко-фашистской группы армий «Север», освободили территорию Эстонской ССР, большей части Латвийской ССР и завершили освобождение Литовской ССР, блокировав свыше 27-ми дивизий противника на Курляндском полуострове. Прибыв в столицу Латвии Ригу, зенитно-пулеметный полк 1180 приступил к охране ВЭФ – рижского электротехнического завода. По сравнению с Горьким обстановка здесь была гораздо спокойнее. Но служба есть служба. Слежение за воздушным пространством шло круглые сутки. В составе батареи, где служила Тоня Буланова, было несколько расчетов, а сама она дежурила на оперативном пункте связи и еще выполняла обязанности писаря. Батарея стояла на огородах, жили в 2-этажном доме, стоящем рядом. Здесь была и столовая. В Риге на батарею пришло пополнение – молодые ребята-бендеровцы. Все называли их хохлами. Они были дисциплинированны и очень хорошо пели. «После ужина, бывало, выйдут, запоют – на всю Латвию слышно», - вспоминает Антонина Григорьевна. По соседству с батареей жила одна русская бабушка, которая осталась в Риге после войны 1914 года. Жила она одна, и Тоня частенько ее навещала. Прибежит на минутку, принесет чего-нибудь поесть - и бегом обратно. Много раз потом вспоминала она ее слова: «После войны здесь ни за что не оставайтесь, местные бабы вас все равно прогонят». А ведь действительно в конце войны им предлагали остаться в Латвии, обещали жилье и работу. И кое-кто на это решился. Дело шло к концу войны. Антонина Григорьевна вспоминает, как в моду тогда вошли кожаные ремни. Бывало, упросят старшину, он отрежет им по кусочку свинины в 300 граммов, они бегут менять ее на ремни. Дело было молодое, хотелось хоть так покрасоваться. Довольно часто Тоне Булановой приходилось подменять повара. «Как объявлю, бывало, что завтра я готовить буду, ребята-хохлы обрадуются и начнут просить, чтобы клецок побольше им наварила», - смеется она, вспоминая фронтовой быт. В цехах завода были свои столовые, и там никогда не отказывали в просьбах, отдавали военным оставшуюся кашу. Вообще, жизнь в Риге была интересная. На побывку с фронтов приезжали ребята, заходили на батарею. Приносили гармошку, в столовой устраивали танцы. Но старшина в 22 часа веселье прекращал. В город их без надобности не пускали. Однажды Тоня и еще одна девушка решили быстренько сбегать в город за готовыми фотографиями. Понадеялись, что днем улицы не патрулируют. Но ошиблись. Патруль привел их в комендатуру, там дали им ведро с тряпкой и заставили мыть изразцовую печь в одной из комнат. Она была очень красиво обставлена диванами и креслами. Уж они не удержались, посидели в креслах и на диване немного полежали. А как стало смеркаться, тут уж совсем забеспокоились: на батарее их, видно, уже хватились. Вышли на улицу, воду из ведра вылили, огляделись – никого, и деру. А лейтенант, командир батареи Медяник, в это время отправился за ними в комендатуру. Сказал потом: хорошо, что они под горячую руку ему не попались. Дисциплина была строгая. Старшина Мангуров часто проводил строевые занятия, муштровал их. Бывало, идут строем, чеканят шаг. А как к луже подойдут, старшина скомандует: по-пластунски. А девчонки все в шинелях, в грязь никому не хочется падать. Так и стоят, пока старшина «шагом-марш» не скомандует. Наконец, пришла победа, долгожданный и радостный день. Демобилизовалась Тоня Буланова в июне 45-го года. Через Ригу шел на Москву воинский эшелон, к нему и прицепили полковые вагоны. На дорогу им всем выдали сухой паек: чай, сахар, хлеб, мука, соленая свинина, так что удалось привезти родным гостинцы с фронта. По дороге из Москвы заехала к сестре Полине в Орехово-Зуево, а потом отправилась домой, где не была с начала войны. Постепенно жизнь входила в мирное русло. Работать Тоня поступила в колхоз, в полеводческую бригаду. Потом работала налоговым агентом в сельсовете. А позже брат предложил ей перебраться в Покров. Здесь Антонина Григорьевна устроилась на швейную фабрику «Искра» и проработала здесь 24 года. Спасибо, директор Константин Герасимович Захаров дал ей комнату, и она забрала из деревни сынишку и старенькую мать. Правда, там потом в доме случился пожар, сгорели все документы и все военные фотографии. «Если бы знать, что вы ко мне придете, все бы на фронте в тетрадку записывала. А то ведь теперь память подводит, стерлись названия, подробности, времени-то как много прошло», - сетует Антонина Григорьевна. В Ригу после войны она ни разу не ездила. Да и никто ее туда не приглашал. Теперь там по улицам эсэсовцы маршируют. А тех, кто освободил их территорию от оккупации, защищал ее, считают врагами. Делают вид, что ничем им не обязаны. Видно, та простая русская бабушка хорошо поняла суть этого народа, который не умеет быть благодарным за свою свободу. Галина Фомичева |
Антонина Григорьевна Буланова считает, что в жизни ей повезло. И это везение в том, что в свои 85 лет она еще довольно бодрая женщина. Ноги ходят, по хозяйству сама управляется. Сын Вадим вырос хорошим, заботливым, работает директором в Нижнем Новгороде, звонит каждую неделю. Внук Кирилл - студент 4-го курса. Ну, а главное везение в том, что уцелела на войне. Служба тоже проходила неплохо, в пекло боев особо не попадала - так уж судьба распорядилась. Но три года войне пришлось отдать.